![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Деканат. Вспомним старое.
Сегодня возьму на себя смелость напомнить вам еще один курс лекций. Автор - Раиса. Тема: "Несостоявшиеся декабристки".
Обычно все знают о подвиге жен и невест декабристов, добровольно последовавших за своими мужьями/женихами в изгнание.
Однако мне вот почему-то сегодня захотелось рассказать о других женщинах. О тех женах, невестах, возлюбленных и любовницах, которые НЕ поехали за своими ненаглядными в Сибирь. Не поехали по очень разным причинам. Иногда - не могли, иногда - могли, но не хотели, иной раз - и хотели, и могли - но вот как-то так обстоятельства сложились… А иной раз просто некуда было ехать.
Поэтому и получился у меня такой маленький грустный цикл лекций, которые я могу назвать
"Несостоявшиеся декабристки".
История первая. Вдова.
Ее звали Наталья Михайловна Тевяшова, и она была дочкой мелкого провинциального помещика - дочь южных степей, чернокосая, черноокая, смуглолицая. Такие провинциальные барышни не владели ни французским языком, ни обольстительными светскими манерами. Она познакомилась с подпоручиком Кондратием Рылеевым в то время, когда полк Рылеева стоял на постое возле отцовского поместья, и молодой Рылеев взялся, с согласия почтенного отца семейства, обучать барышень Тевяшовых - Наташу и ее сестру - русской словесности. Обучение вскоре закончилось свадьбой, хотя, кажется, папаша Тевяшов не был в бурном восторге (причиной его недовольства было, как и во все времена, неустойчивое материальное положение юного подпоручика).
Рылеев вскоре вышел в отставку, поселился с молодой женой в Петербурге и поступил на службу секретарем в известную Российско-Американскую Торговую компанию, однако семья по-прежнему была достаточно ограничена в средствах.
Наталья Михайловна родила своему мужу двоих детей. Младший сын - Александр - умер в младенчестве, но старшая дочь - Настенька - выжила. К тому моменту, когда развернулись решающие события, Насте Рылеевой было около пяти лет.
Семейное счастье, однако, не заладилось. Наталья Михайловна любила своего непутевого мужа без памяти, - однако взбалмошный поэт супружеской верностью не отличался. Сохранилось мемуарное свидетельство современника о многочисленных любовных похождениях Рылеева. Одно время он спутался с некоей Катериной Малютиной, своей дальней родственницей - женщиной на много лет его старше, вдовой матерью семейства, - Малютина же тянула из него деньги, которые Рылеев урывал от своего и без того скудного бюджета.
Другая история вышла еще более казусная. Рылеев без памяти влюбился в известную светскую красавицу - полячку, и та отвечала ему взаимностью. Любовный роман был в самом разгаре, когда вдруг стало известно, что польская примадонна - известная аферистка - действовала по заданию царского правительства, пытаясь вызнать у своего любовника информацию о существующих тайных противоправительственных организациях - и, кажется, преуспела в своих целях.
Наталья Михайловна тоже не отличалась кротким характером и бурно припоминала своему мужу все его сомнительные похождения. Короче, супруги жили как кошка с собакой.
А тут еще и начались на квартире у Рылеева сборища Северного тайного общества, - Рылеев с головой окунулся в новую деятельность, и Наталья Михайловна почувствовала себя и вовсе лишней. Присутствовать на собраниях ей не разрешалось, какой-либо информации ей не сообщали, - она ревновала мужа к товарищам. И, кроме того, вполне обоснованно чувствовала потенциальную опасность. Несколько раз она уезжала от мужа, забрав с собой ребенка - к родителям в деревню, - но она все-таки любила, любила… - и потому каждый раз возвращалась.
Роковое междуцарствие застало ее в Петербурге.
Свидетели рассказывают, что, когда Рылеев 14 декабря уходил из дома, то Наталья Михайловна, простоволосая, неодетая, схватив на руки дочь, выскочила из своей комнаты и повисла на руках у мужа с диким криком: "Настенька, проси своего отца, чтобы он не уходил, проси за себя и за меня!" Рылеев вырвался из рук жены и убежал. После восстания он еще успел прийти домой - арестовали его в тот же вечер, на квартире.
После окончания следствия, в ожидании готовящегося приговора супругам один раз дали свидание, Наталья Михайловна пришла вместе с ребенком. Кроме того, ранее, еще во время следствия, Николай Павлович распорядился выдать жене Рылеева "материальную помощь" - 2000 рублей - по тем временам достаточно приличные деньги для небогатой дворянской семьи, - и позаботился о том, чтобы о его отеческой опеке узнал Рылеев. Результаты не замедлили сказаться, - Кондратий Федорович дал на следствии откровенные показания о подготовке восстания 14 декабря.
Еще за несколько месяцев до того, как был объявлен приговор, жены пытались узнать о будущей судьбе своих мужей. Ходили слухи самые разные - от того, что все арестованные будут казнены, до того, что всех помилуют. Княгиня Трубецкая первая подала прошение о том, чтобы отправиться в ссылку в Сибирь вслед за своим мужем - еще не зная точно, впрочем, о том, будет таковая ссылка или нет. Узнав об этом, Наталья Михайловна также подала прошение. На ее попытки узнать что-либо более определенное, император сообщил ей милостиво дословно: "Никто не будет обижен".
Так и получилось, что до последнего момента Наталья Михайловна не знала о вынесенном приговоре, но то ли сердце ей подсказало, то ли слухи ходили по городу - в ту последнюю ночь она ждала возле равелина, возле Петропавловской крепости. Говорят, что она была в толпе смотревших издали на казнь - но так это или нет - точно проверить невозможно.
Осталось - письмо. Предсмертное письмо, которое написал Рылеев своей жене за несколько часов до казни.
И осталась - вдова с ребенком без средств к существованию. И хотела бы поехать Наталья Михайловна в Сибирь - да некуда было ей ехать. Было ей на тот момент - 25 лет. Родители Натальи Михайловны к тому времени умерли, семья бедствовала, едва ли не голодала. Настеньку надо было отдавать учиться - однако Николай Павлович распорядился не принимать детей осужденных в учебные заведения под их собственной фамилией. И тогда семья пошла на унижение - девочку отдали в Екатерининский институт благородных девиц под чужой фамилией - Кондратьева (так, по имени отца, было принято в то время давать фамилии незаконнорожденным детям).
Наверное, Наталье Михайловне повезло - через несколько лет (в 1833 году) она вышла замуж второй раз, вышла за мелкого чиновника Куковлевского. Здоровье ее уже было подорвано, и на белом свете она не зажилась - умерла около 40 лет от роду.
Интересно, что вдова Рылеева знала о месте захоронения казненных декабристов - кто-то ей показал могилу, хотя захоронения совершалось в глубокой тайне, и до конца своей жизни показывала могилу другим родственникам казненных и тем, кто желал поклониться их памяти.
Настенька же, благополучно отучившись под чужой фамилией, рано выскочила замуж - за некоего дворянина Пущина, дальнего родственника декабриста и лицеиста Ивана Пущина.
Счастье и ей не слишком улыбалось, - однако она оказалась женщиной решительной и практичной. Родила своему мужу девять детей и руководила своим небогатым хозяйством с твердостью и живым житейским умом. Так и разыскал ее вернувшийся из Сибири по амнистии Иван Иванович Пущин, разыскал и обрадовался тому, что она все эти годы хранила память о своих родителях. В годы александровского либерализма Анастасия Кондратьевна принимала участие в издании первого собрания сочинений своего отца. А умерла в глубокой старости, почти дожив до октябрьской революции, - тихо и мирно в своем поместье. О судьбе ее детей и внуков мне не известно…
История вторая. "Холодная и ветреная кокетка, баронесса Дельвиг…"
Это была бы исключительно дущещипательная мелодраматическая история в стиле салонных романов того века, - если бы отнюдь не салонный ее конец.
Девушку звали Софья Михайловна Салтыкова - единственной дочке богатого московского помещика было на момент начала этой истории (1823 год) - около 18 лет.
Барышня Салтыкова - юная прекрасная кокетка - проводила дни своего девичества в отцовской усадьбе в Смоленской губернии, скучая, ожидая женихов и ведя от скуки переписку со своей подружкой - такой же светской барышней. Ах, этот эпистолярный девятнадцатый век! - такой переписки просто не бывает в наши дни, и даже появление e-mail не возродило в полной мере утраченное искусство эпистолярного жанра былых времен. Переписка двух скучающих барышень и сохранила историю этого краткого романа, - для того, чтобы век спустя ее нашел и опубликовал известный в свое время историк, филолог и архивист Б. Модзалевский.
Барышню Салтыкову увидел проживавший поблизости же под Смоленском будущий декабрист Петр Каховский - у него там было крошечное отцовское имение, выморочное и убыточное. Проще говоря, Каховский по меркам тех времен считался не просто бедным - нищим (к тому же он только что вышел в отставку по болезни - в ничтожном чине армейского поручика), - и уж конечно, никак не был подходящей парой для Сонечки Салтыковой.
Однако этот самый нищий обладал пламенной, пылкой душой (в придачу к неуравновешенному характеру) - и любовь его вспыхнула ярким пламенем, озарив на недолгое время его неказистую жизнь. Сонечка же, - игралась со скуки, завлекая в извечные тенета женского коварства незадачливого кавалера, но постепенно и сама увлекаясь, вдохновленная пылом разворачивающегося романа (роман, разумеется, был чисто платоническим).
Конечно, о браке не могло быть и речи - родители Сонечки были категорически против. "Употреблял все способы пробыть в Крашневе, чтобы еще видеть вас, но все напрасно; читал записку вашего батюшки, он жесток против меня. Говорили ли вы с ним? Бога ради, скажите, что он сказал вам? Есть ли какая надежда, что должен делать я? Отвечайте, заклинаю вас! Можете ли опасаться меня, я дышу вами, не могу выразить, что чувствую, как терзаюсь, расставаясь с вами, и так неожиданно! Ехать ли мне в Петербург? Писать ли к брату вашему, просить ли его, чтоб он помог нам? Неужели все погибло для меня? Вы еще можете быть счастливы, но я, - где найду ту точку земли, где бы мог забыть, не любить вас? Ее нет для меня во Вселенной. Верьте, бури глас не в силах выразить мук моих. Софья Михайловна, я не казался против вас иначе, как я есть, вы должны знать меня, я уверен в вас, вы не захотите играть мною, я много уважаю вас, чтобы мог это думать… Прощайте, друг, Бог, жизнь моя, если любите меня, пишите все, что произошло без меня, отвечайте скорей, молчание ваше убьет меня.
Прощайте, и за пределом гроба, если не умирает душа, я ваш…"
Молодые люди дошли было до того, что Софья Михайловна собралась сбежать вместе со своим нареченным из-под родительской крыши и венчаться тайком, - но в последний момент барышня Салтыкова передумала, и влюбленный Пьер Каховский напрасно прождал свою возлюбленную.
Вскоре после этого, вероятно, прознав о готовящемся побеге, родители запретили Сонечке видеться с Каховским, и довольно быстро увезли ее из имения в Москву.
Еще письмо:
"Жестоко! Вы желаете мне счастья - где оно без вас? Вам легче убить меня - я не живу ни минуты, если вы мне откажете. Я не умею найти слов уговорить вас, прошу, умоляю, решитесь! Чем хотите вы заплатить мне за любовь мою? Простите, я вас упрекаю; заклинаю вас, решитесь, или отвечайте - и нет меня! Одно из двух: или смерть, или я счастлив вами; но пережить я не умею. Ради бога, отвечайте, не мучьте меня, мне легче умереть, чем жить для страдания. Ах! Того ли я ожидал? Не будете отвечать сего дня, я не живу завтра - но ваш я буду и за гробом".
Однако в тот момент Каховский не умер - вскоре он тоже уехал: сначала путешествовать за границу, залечивать раны сердца, - а где-то через год поселился в Петербурге. А осенью 1825 года с подачи Рылеева стал членом Северного тайного общества. Одинокий, бедный, неприкаянный, разочаровавшийся в жизни, - он вызывался на роль цареубийцы, и Рылеев поощрял его в этом стремлении, готовя своего рода кинжал, человека, стоящего вне Общества, которым можно было бы пожертвовать после победы. Накануне 14 декабря Рылеев повторил свое предложение Каховскому и вручил ему кинжал, тот было сначала согласился, однако в последний момент отказался - по причинам странным и непонятным. Однако отправился на площадь и успел там натворить дел - выстрелом смертельно ранил генерал-губернатора Петербурга Милорадовича, приехавшего на площадь агитировать восставших разойтись, застрелил командира лейб-гренадерского полка Стюрлера и ранил еще одного офицера, выступавшего на стороне правительственных войск. Был арестован в тот же вечер. Следствие по делу Каховского - особая, трагическая история, рассказывать которую здесь я не возьмусь. Скажем только лишь, что в письмах своих на имя императора, мотивируя свои действия в обществе и на площади, прорвалось несколько раз - о том, что с "некоторых пор жизнь моя стала мне не дорога". Стоял ли у него перед глазами призрак юной Софи Салтыковой - кто знает? 25 июля 1826 года Каховский был казнен в числе пятерых.
А Сонечка? Вот отрывки из писем, которые она писала подруге вскоре после разрыва:
"Поверишь ли? - я сама не узнаю себя. Я не безразлично отношусь к Пьеру… Да, я люблю его, я не хотела себе в этом сознаться, но я не могу больше скрывать этого от себя, я перечитываю его письма, я повторяю в уме все, что он говорил, все обстоятельства, все подробности моих приключений; затем я вспоминаю, что он тут, что я его, быть может, увижу - и вижу, что я сама ошиблась, что я хотела уверить себя в том, что вылечилась, не вылечившись в действительности… Дорогой друг! Если бы я могла выйти за Пьера! Откуда это, что я все еще принадлежу ему?"
"Я думаю, что даже если я забуду Пьера, но никогда никого не полюблю…"
Однако через некоторое время после своего несостоявшегося бегства с Каховским Сонечка вышла замуж (незадолго до восстания 14 декабря). И муж ей достался замечательный, - во всяком случае, оставивший заметный след в русской литературе и истории. Лицеист Антон Дельвиг, поэт и одноклассник Пушкина - видимо, показался достойной Сонечки парой ее капризным родителям (хотя богатством, вроде бы, также не мог похвастать - может быть, родителей привлекли баронское звание, и лицейское образование, считавшееся в то время элитным и "перспективным").
Брак оказался неудачным. Современники - писатели, литераторы, журналисты, знакомые с семьей Дельвиг - говорили о том, что у баронессы Дельвиг было холодное сердце, что была она ветреной и пустой кокеткой, что дела и интересы мужа для нее ничего не значили. Рассказывали о ее многочисленных изменах - женщина эта, еще совсем молодая и, видимо, очень красивая, была любовницей едва ли не всего литературного бомонда того времени - в том числе, кстати, Адама Мицкевича, известного журналиста и литератора Панаева, да, наверное, и многих других.
Теперь сложно сказать, была ли она вообще такая ("стерва" - сказали бы сейчас), - или, может быть, мстила за что-то Дельвигу лично - быть может, вспоминала Каховского? Вероятно, самого Дельвига она не любила, вышла за него замуж, лишь покорная воле родителей. Говорят, что Дельвиг был в числе свидетелей казни декабристов 25 июля на кронверке - смотрел издали, из-за рва. Казнь состоялась около шести часов утра - а современники дружно вспоминают о том, что Антон Дельвиг был редкая засоня. Была ли с ним в тот день его жена - неизвестно, и можно только догадываться о том, что подвигло Дельвига встать в такую рань вопреки своим собственным привычкам.
Дельвиг не долго прожил на свете, умер в возрасте всего 33 лет - главным образом от пьянства и депрессии. Друзья обвиняли в том числе и его жену - за ее холодность и бездушие, за то, что свела своего мужа преждевременно в могилу. Детей у четы Дельвиг не было.
Софья Михайловна недолго продержалась во вдовах - менее полугода спустя выскочила замуж за брата поэта Баратынского. И опять то же самое - измены, кокетство увядающей красавицы, и ранняя смерть мужа. "Это прямо-таки какая-то роковая женщина подле русской поэзии - все, кто любил ее, умирали" - примерно так высказался в те дни один из современников.
Третьим браком она вышла замуж за князя Гагарина - и, кажется, родила детей. Больше мне о ней ничего не известно - она умерла в 1888 году глубокой, всеми забытой старухой.
У жившего на Украине богатого и знатного сенатора Бороздина было две дочери - Мария Андреевна и Екатерина Андреевна, и обеих захватил вихрь декабристсткой трагедии.
Старшая дочь - Мария - вышла замуж против воли отца за члена Южного общества Иосифа Поджио. Причин для недовольства у папеньки было несколько - Поджио был католик (межконфессиональные браки в те дни были допустимы, но особенно не приняты), вдовец с двумя детьми на руках, а кроме того - член тайного общества. О существовании же тайных обществ в те дни на Украине, как было замечено, не знало разве что царское правительство. Сенатор Бороздин беспокоился о будущем дочери. В декабре 1825 года на Украине начались аресты. Иосифа Поджио арестовали на глазах у беременной жены и отправили на следствие в Петербург. Мария рвалась к мужу, но… отец опять проявил заботу о дочери. Осужденного по четвертому разряду Поджио должны были бы отправить, как и остальных осужденных, в Сибирь - и Мария собиралась последовать за мужем. Однако стараниями и связями папаши Бороздина, осужденного на каторгу не отправили, а заточили в одиночку в Шлиссельбургской крепости, где он и провел около 8 лет. Мария ничего не знала о судьбе мужа, обивала пороги правительственных учреждений - но ответом ей было молчание. Через восемь лет молодая женщина иссякла, отступилась. И, воспользовавшись дарованным правом на развод с государственным преступником, вышла замуж второй раз - за князя Гагарина. Вскорости после этого Поджио - рано поседевшего и постаревшего - выпустили из крепости и отправили, минуя каторжные работы, прямиком на поселение в сибирскую глушь.
Существует и несколько другая версия, более благоприятная для Марии Бороздиной, - что отец Бороздиной сообщил ей, что муж находится в крепости и тяжело болен, в том числе скорбутом (цингой), и что его незамедлительно переместят на поселение в Сибирь, в более щадящие условия для здоровья, если она забудет его и вторично выйдет замуж, в противном случае - ему суждено сгнить в крепости.
Но как было на самом деле - покрыто тайной…
Еще более запутанная история вышла с Катенькой Бороздиной - ее роман с молодым и пылким декабристом-южаниным Михаилом Бестужевым-Рюминым также оброс многочисленной перепиской.
Молодые люди любили друг друга - но в данном случае браку воспротивились родители Бестужева - ссылаясь на молодость сына, его малый чин и затрудненность карьеры для бывших семеновских офицеров после восстания Семеновского полка. Длительные уговоры и переписка, попытка вмешательства друга Бестужева - декабриста Сергея Муравьева - ни к чему не привели, родители не дали благословения на брак.
Бестужев открыл предмету своей страстной любви существование тайного общества и предупредил девушку, что возможно его ждет каторга, Сибирь, - и юная Катенька, восторженно внимая мужу, давала обещание последовать за ним хоть на край света.
Родственник Бестужева, посредничавший между влюбленными и родителями, писал по этому поводу:
"Молодая особа, которую сейчас ничто не пугает, обманывает самое себя относительно будущего так же, как и ты, и также раскается; однако, когда имеешь немного опыта, знаешь, что это общий язык всех молодых людей, которые желают пожениться. Пусть влюбленный скажет своей возлюбленной, что через два дня после брака он должен поселиться в глубине Сибири, - и вперед отвечу ему: будут счастливы последовать за ним в ссылку, любовь-де скрашивает пустыни - и все высокие слова, которым одна неопытность придает некоторое значение".
Однако обстоятельства оказались сильнее молодой пары - влюбленные расстались.
В отчаянии от родительского отказа Бестужев писал:
"вы не можете себе представить ужасное будущее, которое меня ожидает. К счастью, возле меня находится друг (С. Муравьев - Р.Д.), который разделяет мои печали, утешать меня в них было бы верх сил. Не подумайте же, что я хочу вас испугать намеком на самоубийство. Нет. Я не покушусь на жизнь, с которой, может быть, соединена жизнь моих престарелых родителей… Причина образа действий моих родителей, на мой взгляд, заключается в их убеждении, что я глупец, которого всякий может провести в собственных интересах. Я не знаю, утешительно ли такое мнение о 24-летнем сыне, но мне хочется верить, что оно несправедливо".
Укротила бы женитьба неистового заговорщика? Кто знает… Бестужев с головой окунулся в подготовку восстания на юге, а предмет его любви Катенька Бороздина через полтора года вышла замуж… тоже за декабриста, молодого поручика Владимира Лихарева.
Лихарев был также арестован (и тоже, что характерно, при беременной жене) и свой срок - правда, сравнительно небольшой - получил. Однако Катерина Лихарева за мужем в Сибирь не последовала, как обещала прежнему жениху, а, воспользовавшись правом на развод, через несколько лет вышла замуж второй раз за Льва Шостака. И как просто теперь предположить, что девица, которая не пошла за Лихаревым в Сибирь, не пошла бы и за Бестужевым. Но кто знает, кто докажет? Говорила, что пойдет; видно, любила, может, за Лихарева пошла с горя?
Лихарев недолго был на каторжных работах - уже в 1828 году он вышел на поселение. Узнав о повторном замужестве своей жены, он, по свидетельству очевидцев, словно разума лишился, не находил себе места. Вскорости он попросился рядовым на Кавказ - и в битве сложил свою голову. Говорят, что в кармане его нашли портрет красивой женщины - Екатерины Лихаревой, урожденной Бороздиной, во втором замужестве - Шостак.
Вот такие лекции читали в Деканте. Есть еще и другие истории о несостоявшихся декабристках - постить ли их сюда?
Кариссима
ЗЫ. Люди, которые обещали прочитать лекции! Не забывайте о своем обещании, пожалуйста!
Обычно все знают о подвиге жен и невест декабристов, добровольно последовавших за своими мужьями/женихами в изгнание.
Однако мне вот почему-то сегодня захотелось рассказать о других женщинах. О тех женах, невестах, возлюбленных и любовницах, которые НЕ поехали за своими ненаглядными в Сибирь. Не поехали по очень разным причинам. Иногда - не могли, иногда - могли, но не хотели, иной раз - и хотели, и могли - но вот как-то так обстоятельства сложились… А иной раз просто некуда было ехать.
Поэтому и получился у меня такой маленький грустный цикл лекций, которые я могу назвать
"Несостоявшиеся декабристки".
История первая. Вдова.
Ее звали Наталья Михайловна Тевяшова, и она была дочкой мелкого провинциального помещика - дочь южных степей, чернокосая, черноокая, смуглолицая. Такие провинциальные барышни не владели ни французским языком, ни обольстительными светскими манерами. Она познакомилась с подпоручиком Кондратием Рылеевым в то время, когда полк Рылеева стоял на постое возле отцовского поместья, и молодой Рылеев взялся, с согласия почтенного отца семейства, обучать барышень Тевяшовых - Наташу и ее сестру - русской словесности. Обучение вскоре закончилось свадьбой, хотя, кажется, папаша Тевяшов не был в бурном восторге (причиной его недовольства было, как и во все времена, неустойчивое материальное положение юного подпоручика).
Рылеев вскоре вышел в отставку, поселился с молодой женой в Петербурге и поступил на службу секретарем в известную Российско-Американскую Торговую компанию, однако семья по-прежнему была достаточно ограничена в средствах.
Наталья Михайловна родила своему мужу двоих детей. Младший сын - Александр - умер в младенчестве, но старшая дочь - Настенька - выжила. К тому моменту, когда развернулись решающие события, Насте Рылеевой было около пяти лет.
Семейное счастье, однако, не заладилось. Наталья Михайловна любила своего непутевого мужа без памяти, - однако взбалмошный поэт супружеской верностью не отличался. Сохранилось мемуарное свидетельство современника о многочисленных любовных похождениях Рылеева. Одно время он спутался с некоей Катериной Малютиной, своей дальней родственницей - женщиной на много лет его старше, вдовой матерью семейства, - Малютина же тянула из него деньги, которые Рылеев урывал от своего и без того скудного бюджета.
Другая история вышла еще более казусная. Рылеев без памяти влюбился в известную светскую красавицу - полячку, и та отвечала ему взаимностью. Любовный роман был в самом разгаре, когда вдруг стало известно, что польская примадонна - известная аферистка - действовала по заданию царского правительства, пытаясь вызнать у своего любовника информацию о существующих тайных противоправительственных организациях - и, кажется, преуспела в своих целях.
Наталья Михайловна тоже не отличалась кротким характером и бурно припоминала своему мужу все его сомнительные похождения. Короче, супруги жили как кошка с собакой.
А тут еще и начались на квартире у Рылеева сборища Северного тайного общества, - Рылеев с головой окунулся в новую деятельность, и Наталья Михайловна почувствовала себя и вовсе лишней. Присутствовать на собраниях ей не разрешалось, какой-либо информации ей не сообщали, - она ревновала мужа к товарищам. И, кроме того, вполне обоснованно чувствовала потенциальную опасность. Несколько раз она уезжала от мужа, забрав с собой ребенка - к родителям в деревню, - но она все-таки любила, любила… - и потому каждый раз возвращалась.
Роковое междуцарствие застало ее в Петербурге.
Свидетели рассказывают, что, когда Рылеев 14 декабря уходил из дома, то Наталья Михайловна, простоволосая, неодетая, схватив на руки дочь, выскочила из своей комнаты и повисла на руках у мужа с диким криком: "Настенька, проси своего отца, чтобы он не уходил, проси за себя и за меня!" Рылеев вырвался из рук жены и убежал. После восстания он еще успел прийти домой - арестовали его в тот же вечер, на квартире.
После окончания следствия, в ожидании готовящегося приговора супругам один раз дали свидание, Наталья Михайловна пришла вместе с ребенком. Кроме того, ранее, еще во время следствия, Николай Павлович распорядился выдать жене Рылеева "материальную помощь" - 2000 рублей - по тем временам достаточно приличные деньги для небогатой дворянской семьи, - и позаботился о том, чтобы о его отеческой опеке узнал Рылеев. Результаты не замедлили сказаться, - Кондратий Федорович дал на следствии откровенные показания о подготовке восстания 14 декабря.
Еще за несколько месяцев до того, как был объявлен приговор, жены пытались узнать о будущей судьбе своих мужей. Ходили слухи самые разные - от того, что все арестованные будут казнены, до того, что всех помилуют. Княгиня Трубецкая первая подала прошение о том, чтобы отправиться в ссылку в Сибирь вслед за своим мужем - еще не зная точно, впрочем, о том, будет таковая ссылка или нет. Узнав об этом, Наталья Михайловна также подала прошение. На ее попытки узнать что-либо более определенное, император сообщил ей милостиво дословно: "Никто не будет обижен".
Так и получилось, что до последнего момента Наталья Михайловна не знала о вынесенном приговоре, но то ли сердце ей подсказало, то ли слухи ходили по городу - в ту последнюю ночь она ждала возле равелина, возле Петропавловской крепости. Говорят, что она была в толпе смотревших издали на казнь - но так это или нет - точно проверить невозможно.
Осталось - письмо. Предсмертное письмо, которое написал Рылеев своей жене за несколько часов до казни.
И осталась - вдова с ребенком без средств к существованию. И хотела бы поехать Наталья Михайловна в Сибирь - да некуда было ей ехать. Было ей на тот момент - 25 лет. Родители Натальи Михайловны к тому времени умерли, семья бедствовала, едва ли не голодала. Настеньку надо было отдавать учиться - однако Николай Павлович распорядился не принимать детей осужденных в учебные заведения под их собственной фамилией. И тогда семья пошла на унижение - девочку отдали в Екатерининский институт благородных девиц под чужой фамилией - Кондратьева (так, по имени отца, было принято в то время давать фамилии незаконнорожденным детям).
Наверное, Наталье Михайловне повезло - через несколько лет (в 1833 году) она вышла замуж второй раз, вышла за мелкого чиновника Куковлевского. Здоровье ее уже было подорвано, и на белом свете она не зажилась - умерла около 40 лет от роду.
Интересно, что вдова Рылеева знала о месте захоронения казненных декабристов - кто-то ей показал могилу, хотя захоронения совершалось в глубокой тайне, и до конца своей жизни показывала могилу другим родственникам казненных и тем, кто желал поклониться их памяти.
Настенька же, благополучно отучившись под чужой фамилией, рано выскочила замуж - за некоего дворянина Пущина, дальнего родственника декабриста и лицеиста Ивана Пущина.
Счастье и ей не слишком улыбалось, - однако она оказалась женщиной решительной и практичной. Родила своему мужу девять детей и руководила своим небогатым хозяйством с твердостью и живым житейским умом. Так и разыскал ее вернувшийся из Сибири по амнистии Иван Иванович Пущин, разыскал и обрадовался тому, что она все эти годы хранила память о своих родителях. В годы александровского либерализма Анастасия Кондратьевна принимала участие в издании первого собрания сочинений своего отца. А умерла в глубокой старости, почти дожив до октябрьской революции, - тихо и мирно в своем поместье. О судьбе ее детей и внуков мне не известно…
История вторая. "Холодная и ветреная кокетка, баронесса Дельвиг…"
Это была бы исключительно дущещипательная мелодраматическая история в стиле салонных романов того века, - если бы отнюдь не салонный ее конец.
Девушку звали Софья Михайловна Салтыкова - единственной дочке богатого московского помещика было на момент начала этой истории (1823 год) - около 18 лет.
Барышня Салтыкова - юная прекрасная кокетка - проводила дни своего девичества в отцовской усадьбе в Смоленской губернии, скучая, ожидая женихов и ведя от скуки переписку со своей подружкой - такой же светской барышней. Ах, этот эпистолярный девятнадцатый век! - такой переписки просто не бывает в наши дни, и даже появление e-mail не возродило в полной мере утраченное искусство эпистолярного жанра былых времен. Переписка двух скучающих барышень и сохранила историю этого краткого романа, - для того, чтобы век спустя ее нашел и опубликовал известный в свое время историк, филолог и архивист Б. Модзалевский.
Барышню Салтыкову увидел проживавший поблизости же под Смоленском будущий декабрист Петр Каховский - у него там было крошечное отцовское имение, выморочное и убыточное. Проще говоря, Каховский по меркам тех времен считался не просто бедным - нищим (к тому же он только что вышел в отставку по болезни - в ничтожном чине армейского поручика), - и уж конечно, никак не был подходящей парой для Сонечки Салтыковой.
Однако этот самый нищий обладал пламенной, пылкой душой (в придачу к неуравновешенному характеру) - и любовь его вспыхнула ярким пламенем, озарив на недолгое время его неказистую жизнь. Сонечка же, - игралась со скуки, завлекая в извечные тенета женского коварства незадачливого кавалера, но постепенно и сама увлекаясь, вдохновленная пылом разворачивающегося романа (роман, разумеется, был чисто платоническим).
Конечно, о браке не могло быть и речи - родители Сонечки были категорически против. "Употреблял все способы пробыть в Крашневе, чтобы еще видеть вас, но все напрасно; читал записку вашего батюшки, он жесток против меня. Говорили ли вы с ним? Бога ради, скажите, что он сказал вам? Есть ли какая надежда, что должен делать я? Отвечайте, заклинаю вас! Можете ли опасаться меня, я дышу вами, не могу выразить, что чувствую, как терзаюсь, расставаясь с вами, и так неожиданно! Ехать ли мне в Петербург? Писать ли к брату вашему, просить ли его, чтоб он помог нам? Неужели все погибло для меня? Вы еще можете быть счастливы, но я, - где найду ту точку земли, где бы мог забыть, не любить вас? Ее нет для меня во Вселенной. Верьте, бури глас не в силах выразить мук моих. Софья Михайловна, я не казался против вас иначе, как я есть, вы должны знать меня, я уверен в вас, вы не захотите играть мною, я много уважаю вас, чтобы мог это думать… Прощайте, друг, Бог, жизнь моя, если любите меня, пишите все, что произошло без меня, отвечайте скорей, молчание ваше убьет меня.
Прощайте, и за пределом гроба, если не умирает душа, я ваш…"
Молодые люди дошли было до того, что Софья Михайловна собралась сбежать вместе со своим нареченным из-под родительской крыши и венчаться тайком, - но в последний момент барышня Салтыкова передумала, и влюбленный Пьер Каховский напрасно прождал свою возлюбленную.
Вскоре после этого, вероятно, прознав о готовящемся побеге, родители запретили Сонечке видеться с Каховским, и довольно быстро увезли ее из имения в Москву.
Еще письмо:
"Жестоко! Вы желаете мне счастья - где оно без вас? Вам легче убить меня - я не живу ни минуты, если вы мне откажете. Я не умею найти слов уговорить вас, прошу, умоляю, решитесь! Чем хотите вы заплатить мне за любовь мою? Простите, я вас упрекаю; заклинаю вас, решитесь, или отвечайте - и нет меня! Одно из двух: или смерть, или я счастлив вами; но пережить я не умею. Ради бога, отвечайте, не мучьте меня, мне легче умереть, чем жить для страдания. Ах! Того ли я ожидал? Не будете отвечать сего дня, я не живу завтра - но ваш я буду и за гробом".
Однако в тот момент Каховский не умер - вскоре он тоже уехал: сначала путешествовать за границу, залечивать раны сердца, - а где-то через год поселился в Петербурге. А осенью 1825 года с подачи Рылеева стал членом Северного тайного общества. Одинокий, бедный, неприкаянный, разочаровавшийся в жизни, - он вызывался на роль цареубийцы, и Рылеев поощрял его в этом стремлении, готовя своего рода кинжал, человека, стоящего вне Общества, которым можно было бы пожертвовать после победы. Накануне 14 декабря Рылеев повторил свое предложение Каховскому и вручил ему кинжал, тот было сначала согласился, однако в последний момент отказался - по причинам странным и непонятным. Однако отправился на площадь и успел там натворить дел - выстрелом смертельно ранил генерал-губернатора Петербурга Милорадовича, приехавшего на площадь агитировать восставших разойтись, застрелил командира лейб-гренадерского полка Стюрлера и ранил еще одного офицера, выступавшего на стороне правительственных войск. Был арестован в тот же вечер. Следствие по делу Каховского - особая, трагическая история, рассказывать которую здесь я не возьмусь. Скажем только лишь, что в письмах своих на имя императора, мотивируя свои действия в обществе и на площади, прорвалось несколько раз - о том, что с "некоторых пор жизнь моя стала мне не дорога". Стоял ли у него перед глазами призрак юной Софи Салтыковой - кто знает? 25 июля 1826 года Каховский был казнен в числе пятерых.
А Сонечка? Вот отрывки из писем, которые она писала подруге вскоре после разрыва:
"Поверишь ли? - я сама не узнаю себя. Я не безразлично отношусь к Пьеру… Да, я люблю его, я не хотела себе в этом сознаться, но я не могу больше скрывать этого от себя, я перечитываю его письма, я повторяю в уме все, что он говорил, все обстоятельства, все подробности моих приключений; затем я вспоминаю, что он тут, что я его, быть может, увижу - и вижу, что я сама ошиблась, что я хотела уверить себя в том, что вылечилась, не вылечившись в действительности… Дорогой друг! Если бы я могла выйти за Пьера! Откуда это, что я все еще принадлежу ему?"
"Я думаю, что даже если я забуду Пьера, но никогда никого не полюблю…"
Однако через некоторое время после своего несостоявшегося бегства с Каховским Сонечка вышла замуж (незадолго до восстания 14 декабря). И муж ей достался замечательный, - во всяком случае, оставивший заметный след в русской литературе и истории. Лицеист Антон Дельвиг, поэт и одноклассник Пушкина - видимо, показался достойной Сонечки парой ее капризным родителям (хотя богатством, вроде бы, также не мог похвастать - может быть, родителей привлекли баронское звание, и лицейское образование, считавшееся в то время элитным и "перспективным").
Брак оказался неудачным. Современники - писатели, литераторы, журналисты, знакомые с семьей Дельвиг - говорили о том, что у баронессы Дельвиг было холодное сердце, что была она ветреной и пустой кокеткой, что дела и интересы мужа для нее ничего не значили. Рассказывали о ее многочисленных изменах - женщина эта, еще совсем молодая и, видимо, очень красивая, была любовницей едва ли не всего литературного бомонда того времени - в том числе, кстати, Адама Мицкевича, известного журналиста и литератора Панаева, да, наверное, и многих других.
Теперь сложно сказать, была ли она вообще такая ("стерва" - сказали бы сейчас), - или, может быть, мстила за что-то Дельвигу лично - быть может, вспоминала Каховского? Вероятно, самого Дельвига она не любила, вышла за него замуж, лишь покорная воле родителей. Говорят, что Дельвиг был в числе свидетелей казни декабристов 25 июля на кронверке - смотрел издали, из-за рва. Казнь состоялась около шести часов утра - а современники дружно вспоминают о том, что Антон Дельвиг был редкая засоня. Была ли с ним в тот день его жена - неизвестно, и можно только догадываться о том, что подвигло Дельвига встать в такую рань вопреки своим собственным привычкам.
Дельвиг не долго прожил на свете, умер в возрасте всего 33 лет - главным образом от пьянства и депрессии. Друзья обвиняли в том числе и его жену - за ее холодность и бездушие, за то, что свела своего мужа преждевременно в могилу. Детей у четы Дельвиг не было.
Софья Михайловна недолго продержалась во вдовах - менее полугода спустя выскочила замуж за брата поэта Баратынского. И опять то же самое - измены, кокетство увядающей красавицы, и ранняя смерть мужа. "Это прямо-таки какая-то роковая женщина подле русской поэзии - все, кто любил ее, умирали" - примерно так высказался в те дни один из современников.
Третьим браком она вышла замуж за князя Гагарина - и, кажется, родила детей. Больше мне о ней ничего не известно - она умерла в 1888 году глубокой, всеми забытой старухой.
У жившего на Украине богатого и знатного сенатора Бороздина было две дочери - Мария Андреевна и Екатерина Андреевна, и обеих захватил вихрь декабристсткой трагедии.
Старшая дочь - Мария - вышла замуж против воли отца за члена Южного общества Иосифа Поджио. Причин для недовольства у папеньки было несколько - Поджио был католик (межконфессиональные браки в те дни были допустимы, но особенно не приняты), вдовец с двумя детьми на руках, а кроме того - член тайного общества. О существовании же тайных обществ в те дни на Украине, как было замечено, не знало разве что царское правительство. Сенатор Бороздин беспокоился о будущем дочери. В декабре 1825 года на Украине начались аресты. Иосифа Поджио арестовали на глазах у беременной жены и отправили на следствие в Петербург. Мария рвалась к мужу, но… отец опять проявил заботу о дочери. Осужденного по четвертому разряду Поджио должны были бы отправить, как и остальных осужденных, в Сибирь - и Мария собиралась последовать за мужем. Однако стараниями и связями папаши Бороздина, осужденного на каторгу не отправили, а заточили в одиночку в Шлиссельбургской крепости, где он и провел около 8 лет. Мария ничего не знала о судьбе мужа, обивала пороги правительственных учреждений - но ответом ей было молчание. Через восемь лет молодая женщина иссякла, отступилась. И, воспользовавшись дарованным правом на развод с государственным преступником, вышла замуж второй раз - за князя Гагарина. Вскорости после этого Поджио - рано поседевшего и постаревшего - выпустили из крепости и отправили, минуя каторжные работы, прямиком на поселение в сибирскую глушь.
Существует и несколько другая версия, более благоприятная для Марии Бороздиной, - что отец Бороздиной сообщил ей, что муж находится в крепости и тяжело болен, в том числе скорбутом (цингой), и что его незамедлительно переместят на поселение в Сибирь, в более щадящие условия для здоровья, если она забудет его и вторично выйдет замуж, в противном случае - ему суждено сгнить в крепости.
Но как было на самом деле - покрыто тайной…
Еще более запутанная история вышла с Катенькой Бороздиной - ее роман с молодым и пылким декабристом-южаниным Михаилом Бестужевым-Рюминым также оброс многочисленной перепиской.
Молодые люди любили друг друга - но в данном случае браку воспротивились родители Бестужева - ссылаясь на молодость сына, его малый чин и затрудненность карьеры для бывших семеновских офицеров после восстания Семеновского полка. Длительные уговоры и переписка, попытка вмешательства друга Бестужева - декабриста Сергея Муравьева - ни к чему не привели, родители не дали благословения на брак.
Бестужев открыл предмету своей страстной любви существование тайного общества и предупредил девушку, что возможно его ждет каторга, Сибирь, - и юная Катенька, восторженно внимая мужу, давала обещание последовать за ним хоть на край света.
Родственник Бестужева, посредничавший между влюбленными и родителями, писал по этому поводу:
"Молодая особа, которую сейчас ничто не пугает, обманывает самое себя относительно будущего так же, как и ты, и также раскается; однако, когда имеешь немного опыта, знаешь, что это общий язык всех молодых людей, которые желают пожениться. Пусть влюбленный скажет своей возлюбленной, что через два дня после брака он должен поселиться в глубине Сибири, - и вперед отвечу ему: будут счастливы последовать за ним в ссылку, любовь-де скрашивает пустыни - и все высокие слова, которым одна неопытность придает некоторое значение".
Однако обстоятельства оказались сильнее молодой пары - влюбленные расстались.
В отчаянии от родительского отказа Бестужев писал:
"вы не можете себе представить ужасное будущее, которое меня ожидает. К счастью, возле меня находится друг (С. Муравьев - Р.Д.), который разделяет мои печали, утешать меня в них было бы верх сил. Не подумайте же, что я хочу вас испугать намеком на самоубийство. Нет. Я не покушусь на жизнь, с которой, может быть, соединена жизнь моих престарелых родителей… Причина образа действий моих родителей, на мой взгляд, заключается в их убеждении, что я глупец, которого всякий может провести в собственных интересах. Я не знаю, утешительно ли такое мнение о 24-летнем сыне, но мне хочется верить, что оно несправедливо".
Укротила бы женитьба неистового заговорщика? Кто знает… Бестужев с головой окунулся в подготовку восстания на юге, а предмет его любви Катенька Бороздина через полтора года вышла замуж… тоже за декабриста, молодого поручика Владимира Лихарева.
Лихарев был также арестован (и тоже, что характерно, при беременной жене) и свой срок - правда, сравнительно небольшой - получил. Однако Катерина Лихарева за мужем в Сибирь не последовала, как обещала прежнему жениху, а, воспользовавшись правом на развод, через несколько лет вышла замуж второй раз за Льва Шостака. И как просто теперь предположить, что девица, которая не пошла за Лихаревым в Сибирь, не пошла бы и за Бестужевым. Но кто знает, кто докажет? Говорила, что пойдет; видно, любила, может, за Лихарева пошла с горя?
Лихарев недолго был на каторжных работах - уже в 1828 году он вышел на поселение. Узнав о повторном замужестве своей жены, он, по свидетельству очевидцев, словно разума лишился, не находил себе места. Вскорости он попросился рядовым на Кавказ - и в битве сложил свою голову. Говорят, что в кармане его нашли портрет красивой женщины - Екатерины Лихаревой, урожденной Бороздиной, во втором замужестве - Шостак.
Вот такие лекции читали в Деканте. Есть еще и другие истории о несостоявшихся декабристках - постить ли их сюда?
Кариссима
ЗЫ. Люди, которые обещали прочитать лекции! Не забывайте о своем обещании, пожалуйста!